В 1938 году Марину Цветаеву попросили написать заметку для эмигрантского русскоязычного журнала. Прочтите это послание, не утратившее актуальности по сей день. Поэтесса писала эти строки в надежде, что их прочтут и родители.
В 1938 году Марину Цветаеву попросили написать заметку для эмигрантского русскоязычного журнала. Прочтите это послание, не утратившее актуальности по сей день. Поэтесса писала эти строки в надежде, что их прочтут и родители.
Милые дети!
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы - люди или нелюди, - как мы. Но говорят: что вы есть, что вы - особая порода, еще поддающаяся воздействию.
Ариадна и Ирина Эфрон. 1919
Потому:
- Никогда не лейте зря воды, потому что в эту же секунду из-за отсутствия ее погибает в пустыне человек.
Но оттого, что я не пролью этой воды, ведь он ее не получит!
Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
Потому же никогда не бросайте хлеба , а увидите на улице, под ногами, поднимите и положите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Может быть, этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет его взять так, чем с земли.
Марина Цветаева с сыном Георгием Эфроном (Муром)
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в смешном положении:
1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно -
2) прыгайте в него к человеку, как в воду, вдвоем глупое положение делится пополам: по половинке на каждого - или же на худой конец - не видьте смешного в смешном!
Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают, раз так охотно на них ссылаются! У «всех» есть второе имя - никто, и совсем нет лица - пробел. Ну а если вам скажут: «Так никто не делает» (не одевается, не думает и т. д.) - отвечайте: «А я - кто!»
Не ссылайтесь на «немодно», а только на: «неблагородно».
Не слишком сердитесь на родителей, помните, что они были вами и вы будете ими. Кроме того, для вас они - родители, для самих себя - я. Не исчерпывайте их - их родительством. Не осуждайте своих родителей нa смерть раньше (своих) сорока лет. А тогда - рука не поднимется!
Увидя на дороге камень - уберите, представьте себе, что это вы бежите и расшибаете себе нос; из сочувствия (хотя бы себе - в другом!) уберите.
Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь - не уступить!
Не отличайте себя от других - в материальном. Другие - это тоже вы, тот же вы (Все одинаково хотят есть, спать, сесть и т. д.).
Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно - сознания. После победы - протяните руку.
Не отзывайтесь при других иронически о близком (хотя бы даже о любимом животном!); другие уйдут - свой останется.
Марина Цветаева с дочерью Ариадной Эфрон
Книгу листайте с верхнего угла страницы. Почему? Потому что читают не снизу вверх, а сверху вниз. Это у вас должно быть в руке - как у меня.
Доедая суп, наклоняйте тарелку к себе, а не от себя к другому: чтобы в случае беды пролить суп не на скатерть и не на визави, а на собственные колени.
Когда вам будут говорить: «Это - романтизм», вы спросите: «Что такое романтизм?» - и увидите, что никто не знает; что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюются! и запускают вам в лоб!) - слово, смысла которого они не знают.
Когда же окончательно убедитесь, что не знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского: «Романтизм - это душа».
Продолжение про дочерей Цветаевой, которых она сдала в приют, так как не хотела ради еды работать на скучной работе и не могла пойти на рынок распродавать, как мещанка, драгоценности.
Спустя время она стала приходить в приют и кормить дочерей, но только старшую. Приносила ей даже сладости. Когда ее спрашивали, почему она не угостит маленькую, Цветаева возмущалась: «Отнимать у Али?» Когда Цветаевой сообщили в приюте, что младшая дочь все время кричит от голода, та лишь ответила: «При мне она пикнуть не смела. Узнаю ее гнусность». Это было о ребенке неполных трех лет.
Ариадна из приюта все время писала матери. По уговору, она должна была называть мать чужой тетей — чтобы не обязали вернуть детей, потому что при живых родителях в сиротский дом не брали. Письма из приюта не отправлялись, их Цветаевой передали, когда она забирала старшую. В письмах старшая каждый день писала матери, что Ира кричит нестерпимо от голода, что у нее начали оказывать органы и она по несколько раз за ночь обкакивается. Девочки спали в одной кровати. Цветаева возмутилась снова гнусностью трехлетнего ребенка, который какал водичкой, потому что погибал от голода. Прочитав эти письма уже дома, она не пришла в приют, ни принесла младшей дочери даже сахара. И не поехала на похороны. О смерти Ирины матери сообщили словами: «Ребенок умер от голода и тоски».
Ариадна писала из приюта: «Висят иконы Иисуса и Богородицы. Всё время в глазах и душе Ваш милый образ. Ваша шубка на меху, синие варежки».
Если зима и голод, а у вас есть шуба, ваш ребенок не должен умирать от голода. Шуба менялась на еду. Это закон рынка.
Вот что еще писала матери семилетняя Ариадна:
«У Вас я ела лучше и наедалась больше, чем у этих. О мама! Если бы Вы знали мою тоску. Я не могу здесь жить. Я не спала еще ни одной ночи еще. Нет покою от тоски и от Ирины. Тоска ночью и Ирина ночью. Тоска днем и Ирина днем. Марина, я в первый раз в жизни так мучаюсь. О как я мучаюсь, как я Вас люблю. Я низачто не пойду в школу. Там не то не то. Мне нужны Вы. Всё время у меня тяжелая голова, и думаю, думаю, думаю об Вас».
А Цветаева писала пьесы, ходила на литературные чтения и думала, что так всем будет лучше…
Не надо ссылаться на эпоху и право любить детей по-разному. У кого есть дети, признайтесь: может такое быть, что вы едите (дома и в гостях), а ваш ребенок распух от голода и у него отказал кишечник? Речь идет не о нелюбви, а о ненависти. Она не выбирала между спасением одной и другой. Это не тайфун, когда у матери в каждой руке по ребенку и она должна выбрать, кого спасать. Цветаевой хватило бы сил спасти обоих. И вообще не сдавать их в приют. Цветаева уморила ребенка голодом. Ненавидела дочь и не посчитала нужным ее спасать.
Если кто не понял, повторяю пример в красках: у вас двое детей, одного вы приходите кормить, пока второй тут же, на кровати, лежит в предсмертной дизентерии. Даете старшему сахар, пирожки, вареную картошку. На вас хорошая одежда, вы приехали в приют на такси, дома у вас остались драгоценности и живопись. Вы садитесь на краешек кровати, гладите, жалеете одного ребенка и не смотрите на второго, который умирает. Потом уходите, у вас поэтическое выступление. Голодный умирает, больной болеет. Вам нет дела до голодной дочери и некогда заниматься больной. Пускай она скучает — в приюте тоже хорошо. Приезжаете, когда старший ребенок при смерти. Забираете домой, сами кормите, лечите. Второй ребенок лежит в луже кровавого поноса. Вам все равно.
В блокаду женщины, работавшие там, где можно было слизнуть хотя бы опилки, научились, как волчицы, срыгивать дома украденное. Женщины с детьми 1-3 лет, падая в обмороки, до изнеможения совали детям в рот грудь, вызывая релактацию. Бывали случаи, когда 5-7- и даже 11-летних детей находили полуживых на груди окоченевшей матери. Уже отключаясь от голода, мать из последних сил подползала к ребенку и совала ему в рот грудь. Потому что до того, как она остынет и окоченеет, ему может достаться хотя бы капля молозива и он дотянет до санитарного обхода, во время которого собирали трупы.
У меня есть дальний родственник, который во время сталинского голода в Белоруссии выжил, потому что уже совсем потеряв силы, мать заставляла его сосать грудь и что-то из этой груди тянулось. Ему было 11 лет. Мать погибла.
Я живу в районе, где стояли немцы и были партизаны. После каждой партизанской атаки немцы выжигали всю деревню, где были родственники партизан. Знаю женщину, чья мать с еще несколькими соседками сбежала накануне расправы и больше недели стояла в болоте. Прятались там и не могли выйти. Маленьких детей пришлось убить — они кричали и выдали бы. Оставшихся двоих, 5-6-лет, три женщины больше недели кормили грудью. Сами ели тину и осоку. Все дети выжили.
А вы говорите, эпоха Цветаеву заставила! Вот матерей моих соседок эпоха заставила кору обдирать, долбить ее, мочить и делать детям оладьи. В глухой лес за грибами ходить заставила. К медведям и волкам. А Цветаеву заставить не смогла
Мы поедем или нет?"
Я большая, - мне семь лет,
Я упряма, - это лучше.
Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.
"Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй". - "А где картон?"
"Что за тон?" - "Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!
Надоело... жить... на свете,
Все большие - палачи,
Давид Копперфильд"... - "Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!"
Прямо в рот летят снежинки...
Огонечки фонарей...
"Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?"
Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.
Как с задумчивых сосен струится смола,
Так текут ваши слезы в апреле.
В них весеннему дань и прости колыбели
И печаль молодого ствола.
Вы листочку сродни и зеленой коре,
Полудети еще и дриады.
Что деревья шумят, что журчат водопады
Понимали и мы - на заре!
Вам струистые кудри клонить в водоем,
Вам, дриадам, кружить по аллее…
Но и нас, своенравные девочки-феи,
Помяните в апреле своем!
Из рая детского житья
Вы мне привет прощальный шлете,
Неизменившие друзья
В потертом, красном переплете.
Чуть легкий выучен урок,
Бегу тотчас же к вам, бывало.
Уж поздно! - Мама десять строк!..-
Но, к счастью, мама забывала.
Дрожат на люстрах огоньки...
Как хорошо за книгой дома!
Под Грига, Шумана и Кюи
Я узнавала судьбы Тома.
Темнеет... В воздухе свежо...
Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот с факелом Индеец Джо
Блуждает в сумраке пещеры...
Кладбище... Вещий крик совы...
(Мне страшно!) Вот летит чрез кочки
Приемыш чопорной вдовы,
Как Диоген, живущий в бочке.
Светлее солнца тронный зал,
Над стройным мальчиком - корона...
Вдруг - нищий! Боже! Он сказал:
«Позвольте, я наследник трона!»
Ушел во тьму, кто в ней возник,
Британии печальны судьбы...
О, почему средь красных книг
Опять за лампой не уснуть бы?
О, золотые времена.
Где взор смелей и сердце чище!
О, золотые имена:
Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!
Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла - их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!
Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли.
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг - они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
О неподатливый язык!
Чего бы попросту – мужик,
Пойми, певал и до меня:
Россия, родина моя!
Но и с калужского холма
Мне открывалася она -
Даль - тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!
Даль, прирождённая, как боль,
Настолько родина и столь
Рок, что повсюду, через всю
Даль - всю её с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорившая: «Вернись
Домой!». Со всех – до горных звёзд -
Меня снимающая с мест!
Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь, -
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля -
Гордыня, родина моя!
Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду - волк
И помнить: я - овца.
Мечтать о замке золотом,
Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.
В моей руке не быть мечу,
Не зазвенеть струне.
Я только девочка,- молчу.
Ах, если бы и мне
Взглянув на звезды знать, что там
И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!
Ты расскажи нам про весну! -
Старухе внуки говорят.
Но, головою покачав,
Старуха отвечала так:
Грешна весна,
Страшна весна.
Так расскажи нам про Любовь!
Ей внук поет, что краше всех.
Но, очи устремив в огонь,
Старуха отвечала: - Ох!
Грешна Любовь,
Страшна Любовь!
И долго-долго на заре
Невинность пела во дворе:
Грешна любовь,
Милые дети,
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, то вы люди или нелюди (как мы). Но говорят, что вы есть , что вы – особая порода, еще поддающаяся воздействию.
— Никогда не лейте зря воды, п.ч. в эту же секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек.
— Но оттого, что я не пролью этой воды, он этой воды не получит!
— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
— Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, подымайте и кладите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Кроме того, м.б. этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его тáк , чем с земли.
— Никогда не бойтесь смешного и, если видите человека в глупом положении: 1) — постарайтесь его из него извлечь, 2) — если же невозможно, прыгайте в него к нему как в воду, вдвоём глупое положение делится пополам: по половинке на каждого — или же, на худой конец — не видьте его [смешного].
— Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают — раз так охотно на них ссылаются . (NB! Ряд примеров, к-ые сейчас опускаю) 2) у всех есть второе имя: никто, и совсем нет лица: бельмо . Если вам скажут: так никто не делает (не одевается, не думает и т.д.), отвечайте (словом Корнеля) — А я – кто .
Не говорите «немодно», но всегда говорите: неблагородно. И в рифму — и лучше (звучит и получается).
— Не слишком сердитесь на своих родителей, — помните, что они были вами
, и вы будете ими
.
Кроме того, для вас они — родители, для [самих] себя — я. Не исчерпывайте их — их родительством.
Не осуждайте своих родителей на смерть раньше (ваших) сорока лет. А тогда – рука не подымется!
— Увидя на дороге камень – убирайте, представьте себе, что это вы бежите и расшибаете нос, и из сочувствия (себе в другом) – убирайте.
— Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь – не уступить!
— Не отличайте себя от других — в материальном. Другие — это тоже вы, тот же вы (Все одинаково хотят есть, спать, сесть – и т.д.).
— Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. После победы стойте с опущенными глазами, или с поднятыми — и протянутой рукой.
— Не отзывайтесь при других иронически о своём любимом животном (чем бы ни было – любимом). Другие уйдут - свой останется .
— Когда вам будут говорить: — Это романтизм – вы спросите: — Что такое романтизм? – и увидите, что никто не знает, что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюют им! запускают вам в лоб!) слово, смысла к-го они не знают.
Когда же окончательно убедитесь, что не
знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского:
Романтизм – это душа.
Когда вас будут укорять в отсутствии «реализма», отвечайте вопросом:
— Почему башмаки – реализм, а душа – нет? Что более реально: башмаки, которые проносились, или душа, которая не пронашивается. И кто мне в последнюю минуту (смерти) поможет: — башмак?
— Но подите-ка покажите душу!
— Но (говорю их
языком) подите-ка покажите почки и печень. А они всё-таки есть, и никто своих
почек глазами не видел.
Кроме того: что - то
болит: не
зуб, не
голова, не
живот, не
– не – не — а – болит.
Это и есть – душа
.
Мозг слишком умный: он знает, что не от чего грустить.
Чем
люди пишут стихи и чем
их понимают?
(Довод в пользу души)
Не стесняйтесь в лавках говорить: — Это для меня дорого. Кого
ты этим обкрадываешь?
Ведь не ты
ничего не стóишь, оно
– слишком дорого стóит
(или)
Ведь не тебя
нет: у тебя ничего нет.
(NB! По-моему, должен стесняться – лавочник).
Милое дитя! Если ты – девочка, тебе с моей науки не поздоровится. (Как не поздоровилось – мне).
Да если и мальчик – не поздоровится. Девочку, так поступающую, «никто» не будет любить. (Женщин людят – за слабости – и погрешности – и пороки).
Но есть места – над
жизнью, и есть любовь – ангелов.
Марина Цветаева,
зима 1937-1938 гг.
* * *
Последний фрагмент из сводных тетрадей – «Милые дети!» - впервые был опубликован в подборке писем Цветаевой в №4 «Нового мира» за 1969 год, где было отмечено, что это набросок открытого письма для некоего детского журнала. Подтверждений этому комментарию не обнаружено.
журнал «Новый мир», 199... год [?]
Upd:
см. у М. Степановой :
часть открытого письма, написанного ею для эмигрантского детского журнала зимой 1937/38 года и оставшегося тогда ненапечатанным.
Милые дети!
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы - люди или нелюди, - как мы. Но говорят: что вы есть, что вы - особая порода, еще поддающаяся воздействию.
Потому:
- Никогда не лейте зря воды, потому что в эту же секунду из-за отсутствия ее погибает в пустыне человек.
- Но оттого, что я не пролью этой воды, ведь он ее не получит!
- Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, поднимите и положите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Может быть, этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет его взять так, чем с земли.
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в смешном положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно - 2) прыгайте в него к человеку, как в воду, вдвоем глупое положение делится пополам: по половинке на каждого - или же на худой конец - не видьте смешного в смешном!
Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают, раз так охотно на них ссылаются! (NB! ряд примеров, которые сейчас опускаю.) У «всех» есть второе имя - никто, и совсем нет лица - пробел. Ну а если вам скажут: «Так никто не делает» (не одевается, не думает и т. д.) - отвечайте: «А я - кто!»
Не ссылайтесь на «немодно», а только на: «неблагородно».
Не слишком сердитесь на родителей, помните, что они были вами и вы будете ими.
Кроме того, для вас они - родители, для самих себя - я. Не исчерпывайте их - их родительством.
Не осуждайте своих родителей нa смерть раньше (своих) сорока лет. А тогда - рука не поднимется!
Увидя на дороге камень - уберите, представьте себе, что это вы бежите и расшибаете себе нос; из сочувствия (хотя бы себе - в другом!) уберите.
Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь - не уступить!
Не отличайте себя от других - в материальном. Другие - это тоже вы, тот же вы. (Все одинаково хотят есть, спать, сесть и т. д.)
Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно - сознания. После победы - протяните руку.
Не отзывайтесь при других иронически о близком (хотя бы даже о любимом животном!); другие уйдут - свой останется.
Книгу листайте с верхнего угла страницы. Почему? Потому что читают не снизу вверх, а сверху вниз.
Это у вас должно быть в руке - как у меня.
Доедая суп, наклоняйте тарелку к себе, а не от себя к другому: чтобы в случае беды пролить суп не на скатерть и не на визави, а на собственные колени.
Когда вам будут говорить: «Это - романтизм», вы спросите: «Что такое романтизм?» - и увидите, что никто не знает; что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюются! и запускают вам в лоб!) - слово, смысла которого они не знают.
Когда же окончательно убедитесь, что не знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского:
- «Романтизм - это душа».
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
