Осенью 1981 года (позднее, но точной даты нет) в Ростове-на-Дону был установлен памятник деду Щукарю (персонаж произведения «Поднятая целина» — М.А. Шолохов). Автор памятника – Н.В. Можаев, а архитектор памяника- В.И. Волошин (соавтор – Э.М. Можаева). Памятник изготовлен из бронзы.

Идея создания скульптурных композиций возникла в 1980 году после присвоения Михаилу Александровичу Шолохову звания дважды Героя Социалистического Труда.

Но если Вы вдруг забыли кто такой дед Щукарь, то вот отрывок из произведения (хотя он хорош и как отдельная часть):

«…Десятый год мне шел, и тут я был натурально пойматый на крючок… — На какой крючок? — удивился Давыдов, слушавший Щукарев рассказ не без внимания. — На обыкновенный, каким рыбу ловят. Был у нас в Гремячем в энту пору глухой и ветхий дед по прозвищу Купырь. Зимой он куропаток ловил венгерками и крыл шатериком, а летом так и пропадал на речке, удочками рыбалил. У нас речка тогда была глубже, и даже лапшиновская мельничушка об один постав на ней тогда стояла. Под плотиной сазаники водились и щуки огромные; вот дед, бывалоча, и сидит возля талового кустика с удочками. Разложит их штук семь, — на какую за червя ловит, на какую за тесто, а то и за живца щуку поджидает. Вот мы, ребятишки, и приладились у него крючки откусывать. Дед-то глухой, как камень, ему хучь в ухо мочись, все одно не услышит. Соберемся мы на речке, растелешимся вблизу деда за кустиком, и один из нас потихонечку в воду слезет, чтобы волны не пустить, поднырнет под дедовы удочки, крайнюю леску схватит — жик ее зубами, перекусит и обратно под кустом вынырнет. А дед выдернет удилищу, ажник задрожит весь, шамчит: «Опять откусила, треклятая? Ах ты, мати божия!» — это он про щуку думает и, натурально, злобствует, что крючка лишился. У него-то крючки лавошные, а нам, бывало, покупать не за что их, вот мы вокруг деда и промышляем. В один такой момент добыл я крючок и поинтересовался другой откусить. Вижу, дед занялся насадкой, я и нырнул. Только что потихонечку нашшупал леску и рот к ней приложил, а дед ка-ак смыканет удилищу вверх! Леска-то осмыгнулась у меня в руке, крючок и промзил верхнюю губу. Тут я кричать, а вода в рот льется. Дед же тянет удилищу, норовит меня вываживать. Я, конечно, от великой боли ногами болтаю, волокусь на крючке и уж чую, как дед под меня черпачок в воде подсовывает… Ну, тут я, натурально, вынырнул и реванул дурным голосом. Дед обмер, хочет крестное знамение сотворить и не могет, у самого морда стала от страха чернее чугуна. Да и как ему было не перепугаться? Тянул щуку, а вытянул парнишку. Стоял, стоял он, да, эх, как вдарится бечь!.. Чирики с ног ажник у него соскакивают! Я с этим крючком в губе домой прибыл. Отец крючок-то вырезал, а потом меня же и высек до потери сознательности. А спрашивается, что толку-то? Губа обратно срослась, но с той поры и кличут меня Щукарем. Присохла на мне глупая эта кличка…»

Драматический актер Федор Пряников стал воплощением классического образа литературного героя Внешность этого актера наверняка знакома многим ростовчанам. На протяжении нескольких десятилетий он сыграл много ролей, но самая запоминающаяся - это дед Щукарь из шолоховского романа «Поднятая целина». Драматический актер Федор Николаевич Пряников давно стал «дедом Щукарем номер один» ростовской сцены. ПУТЬ НА СЦЕНУ Судьба дала Федору запоминающуюся фамилию, которая очень подходит для сцены. Однако о профессии актера он в юности он не мечтал. В роду Пряниковых сплелись ветви волжских казаков и питерских рабочих. Наверняка кто-то из предков торговал пряниками, дав прозвище потомкам. Но актеров не было, это точно. В 1917 году семья Пряниковых сбежала от ужасов революции в Баку, да так и осела в столице советского Азербайджана. А в Ростов-на-Дону Федор приехал молодым солдатиком, проходить службу в части ПВО, которая находилась на улице Ленина. На театральные подмостки Федор Пряников попал благодаря легендарному ростовскому режиссеру, актрисе и педагогу Тамаре Ильиничне Ильинской (ее имя увековечено на «Аллее звезд» в южной столице). На протяжении многих лет она возглавляла театральную студию Дворца пионеров, а также была режиссером самодеятельного «Театра на Газетном», что располагался в Доме учителя. Ильинская воспитала целую плеяду выдающихся деятелей театра и кино, среди которых режиссеры Анатолий Васильев, Геннадий Тростянецкий, Сергей Стародубцев, актриса Евгения Глушенко... Судьба распорядилась так, что одновременно с Пряниковым срочную службу в части ПВО проходил зять Ильинской - Владимир Сучков. При его содействии «Театр на Газетном» сыграл на сцене солдатского клуба гоголевскую пьесу «Ревизор». По окончании спектакля Федор Пряников настолько вдохновился ролью Хлестакова (сыгранной Сучковым), что попросил своего друга подвести его к Ильинской. «У вас есть что-нибудь?» - задала вопрос солдатику Тамара Ильинична. _ Я прочел на память отрывок «О награде» из поэмы «Василий Теркин» Твардовского, который помнил со школы, - рассказывает Ф.Н. Пряников. - Ильинская сразу предложила мне роль Теркина в одной из ее постановок и пригласила заниматься в студии. В нашей части были сразу три театрала, мы ходили на занятия во время увольнительных. Начальство не возражало: лучше в театр, чем в пивную. Володя Сучков впоследствии стал актером ростовского ТЮЗа. Наш друг Олег Агабабов поначалу играл в театре музкомедии, а потом вдруг принял постриг и сегодня служит священником в российской православной миссии в Израиле. «Театр на Газетном» помог Федору найти свою вторую половину. В спектакле «Аристократы» («чекистская» комедия по пьесе Николая Погодина) он приметил задорную девушку Нину Сидорову, игравшую одну из ролей. С тех пор они неразлучны на протяжении уже 48 лет. Наконец настал «дембель». Едва Федор Пряников вышел за пределы своей части, Ильинская буквально за руку подвела его к главному режиссеру Ростовского театра музыкальной комедии и замечательному педагогу Льву Михайловичу Вильковичу. Он набирал одаренных ребят на свой курс в Ростовском училище искусств. Так судьба Федора Пряникова окончательно стала связана с театром. ЭПОХА ЦИЦИНОВСКОГО По окончании РУИ Федора Пряникова приняли на работу в труппу драмтеатра М. Горького, который возглавлял в то время Ян Станиславович Цициновский. Первой ролью молодого актера был хулиган Славка из пьесы Анатолия Софронова «Наследство». «Здесь полностью сказался мой характер: я прыгал, пел, плясал на сцене», - вспоминает Федор Николаевич. Затем были роли Валентина (пьеса Михаила Рощина «Валентин и Валентина»), молодого водителя («Веселый тракт» Бориса Васильева), Шута в шекспировской пьесе «Конец - делу венец» (в постановке приглашенного режиссера Израиля Шаевича Пеккера). Роль деда Щукаря на подмостках ростовской драмы до Федора Пряникова играли всего два актера. Это первый в нашем городе народный артист СССР Петр Лобода, а после него Михаил Бушнов. - В наследство от Петра Григорьевича Лободы мне досталась шапка-ушанка, в которой он играл эту роль. Я бережно ее храню и неизменно надеваю, когда выхожу на сцену в образе шолоховского героя, - говорит Федор Николаевич.
«Своего» деда Щукаря Пряников стал создавать, когда вошел в состав актерской труппы, образованной при театре Горького режиссером Олегом Вадимовичем Фоминым во времена главрежа Цициновского (при его полном согласии). Замысел был прекрасен: представить донскую культуру на ростовской сцене. Было написано 17 театрально-концертных программ по произведениям донских писателей и поэтов, от Михаила Шолохова и Бориса Изюмского, до Александра Рогачева, Ашота Гарнакерьяна, Николая Скребова. Пряников играл во всех трех «шолоховских» постановках: дед Щукарь («Поднятая целина»), Петр Лопахин («Они сражались за Родину»), Илья Бунчук (сюжетная линия романа «Тихий Дон»). Самым колоритным, запоминающимся образом стал дед Щукарь.
Дед Щукарь в исполнении Фёдора Пряникова - Лобода играл неспешного станичника, склонного пофилософствовать. Свое видение роли было у Бушнова. Мой Щукарь - этакий живчик, который любит и острое словцо вставить, и сунуть свой нос, куда его не просят, - говорит Ф.Н. Пряников. СКАНДАЛ НА ПОДМОСТКАХ В 1979 году из театра ушел Ян Цициновский. На его место был назначен главный режиссер ТЮЗа Юрий Иванович Еремин. Ростовскую драму сотряс первый грандиозный (но вовсе не последний) в его истории скандал. Из театра ушла целая группа актеров, не сработавшихся с новым руководителем: Дмитрий Савин, Василий Радин, Владимир Петухов, Евгений Филиппов... Также ушли все актеры, задействованные в литературных постановках. В том числе Федор Пряников. - Тогда я думал, что вообще покину театр. Устроился на транспортное предприятие и почти год водил автобус первого маршрута, который курсировал между Центральным рынком и Военведом, - вспоминает Ф.Н. Пряников. - Но тяга к профессии актера была непреодолима. Я очень тосковал по сцене, и когда мне позвонил режиссер Олег Фомин, предложив поработать вместе, я немедленно согласился. Группа бывших актеров драмтеатра продолжила выступления с литературными постановками на различных сценах города: в Союзе театральных деятелей, в Союзе писателей, в «дунькином клубе»... Пока, наконец, режиссер Олег Фомин не пробился на прием к первому секретарю Ростовского обкома КПСС И.А. Бондаренко. Он пожаловался, что уникальный коллектив, продвигающий донскую литературу на сцене, находится на грани выживания. Решение принял лично Иван Афанасьевич Бондаренко: сделать театр автономной организацией и приписать к областной филармонии. Получив название «Литературный театр», творческий коллектив просуществовал в Ростове с 1979 по 1992 годы. И ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ! Благодаря организаторским качествам О.В. Фомина, «Литературный театр» много гастролировал не только по Росовской области, но и по всей стране. Вместе с агитационной бригадой ЦК ВЛКСМ наши актеры выступали в десятках городов _ от Мурманска до Владивостока. Проехали по всем станциям строившейся Байкало-Амурской магистрали. 28 суток провели в Тихом океане на борту теплохода «Корчагинец» по пути в Петропавловск-Камчатский. Для «деда Щукаря» в образе Федора Пряникова наступило золотое время. Фуражка набекрень, стоптанные сапожки, телогрейка, хитрый прищур... Изворотливый станичник со своей народной мудростью пришелся по душе жителям Заполярного круга, дальневосточникам, на Урале и в Сибири. Узнаваемым стал Федор Пряников и для ростовчан: он постоянно выступал на массовых городских мероприятиях. Прохладно приняли Щукаря только жители станицы Вешенской, на родине литературного героя, где Пряников представлял свой образ на «Шолоховской весне». - Я почувствовал ревность вешенцев к городскому актеру. Ведь у них есть свой народный театр, свой Щукарь и свое видение этого персонажа. Жаль, что не получилось при жизни Михаила Александровича Шолохова показать ему созданный мною образ. После инсульта, который Шолохов перенес весной 1975 года после празднования своего 70-летия, у него были проблемы со здоровьем, и доступ к писателю был ограничен, - говорит Ф.Н. Пряников. ПРИПОДНЯЛИ ЦЕЛИНУ «Второе рождение» образ Щукаря получил в восьмисерийном фильме режиссера Юрия Георгиевича Калугина «Приподнятая целина», который был снят студией «Донтелефильм» в 1997 году. В нем играли всего два актера: Николай Сорокин (Макар Нагульнов) и Федор Пряников (дед Щукарь). Этот сериал (автор сценария Михаил Коломенский) представлял собой едкий политический памфлет. Два шолоховских персонажа («коммуняка» и беспартийный) с мышлением сталинской эпохи смотрят по телевизору события, происходящие в России второй половины 90-х годов и комментируют их каждый на свой лад. Получилось смешно и немного грустно.
На съемках сериала "Приподнятая целина": (слева направо) Николай Сорокин, Фёдор Пряников, Юрий Калугин - Для меня не возникало сомнений, кто должен был сыграть деда Щукаря, - рассказывает кинорежиссер Ю.Г. Калугин. - Типаж Федора Пряникова соответствовал моим представлениям об этом герое, но ему все же пришлось поломать себя, чтобы войти в новый образ, показывающий абсурдность того, что происходит в нашей стране. Николаю Евгеньевичу Сорокину, кстати, ломать себя не пришлось, поскольку он представлял собой чистый типаж своего героя. Фильм «Приподнятая целина» собрал немало призов и наград на различных фестивалях и конкурсах, став вехой в донской кинематографии. Актер Фёдор Пряников и режиссёр Юрий Калугин. Ростов-на-Дону, январь 2016 года. ЩУКАРЬ И ПЕТРАРКА В свои 69 лет ростовский «дед Щукарь» почти полностью потерял зрение, но все-таки не оставляет сцену, выступая в составе Ансамбля русских народных инструментов «Донцы». Руководитель творческого коллектива Александр Колонтаев включает в программу концерта 15-минутный блок, отданный «деду Щукарю». Федор Пряников теперь выступает в роли чтеца. Но сейчас он не сразу надевает знаменитый треух, перешедший к нему от Петра Лободы. Федор Николаевич на память читает со сцены стихи Петрарки и Тютчева, прозу Чехова и Сент-Экзюпери, юмористические произведения Саши Черного и композиции на тему Владимира Высоцкого. Публика слушает с удовольствием, но все-таки с нетерпением ждет, когда артист наденет драную шапку и крикнет визгливым голосом деда Щукаря: «Макарушка, соколик, дай мне ливольверт!» Александр ОЛЕНЕВ.

Образ Щукаря в романе М. Шолохова «Поднятая целина»

М. А.Шолохов нарисовал в романе «Поднятая це-лина» картину жизни народа в дни глубоких корен-ных преобразований, которые коснулись не только экономического уклада и социальных отношений в деревне, но и сознания и психологии людей.

Несмотря на всю серьезность воссозданных авто-ром событий, его роман полон живого юмора, выступающего и как черта характера героев, и как особен-ность художественного мышления самого писателя.

Перед читателем в романе возникают десятки обра-зов, самых разных, очень ярких, самобытных, однако юмор в «Поднятой целине» и критики, и читатели связывают прежде всего с образом деда Щукаря.

Характер Щукаря, на первый взгляд, незатейлив, однако художником все же нарисована натура слож-ная, образ деда многозначен. Щукарь постоянно предстает перед читателем в комических ситуациях. Его поведение в них принимает подчас анекдотиче-ские, а иногда и трагикомические черты.

Щукарь постоянно попадает во всякие истории. Причем происходит с ним это с самого детства. Драма-тичны история его крещения, история рыбалки, эпи-зод с мельницей, встреча с быком. Но чаще эпизоды, связанные с жизнью старика, все же вызывают смех. Вот он перед нами в самом начале романа — одетый в белую бабью шубу. Уже одна эта деталь заставляет чи-тателя улыбнуться. Щукарь перешучивается с прие-хавшим в Гремячий Давыдовым и с того дня ведет себя с ним, как его близкий знакомый. Он обращается с Давыдовым с дружественной фамильярностью. Ко-роткое знакомство с важной личностью — большая честь для Щукаря. Он возвышается в собственных глазах и убежден, что теперь непременно должен воз-расти его, щукаревский, вес на хуторе. Это дед и хочет подчеркнуть своей фамильярностью. С малых лет жи-вет в Щукаре мечта о высоком положении, о сладкой безбедной жизни, в которой можно ничего не делать, жить богато, не прилагая особых усилий, не ведя тяжкого труда.

Героем пытается показать себя Щукарь в сцене раскулачивания Титка Бородина. «Дай мне ливольверт, Макар!» — вылупив глаза, кричит он. Щукарь хитер. Вся его смелость в этом эпизоде от того, что он вовремя умеет оценить ситуацию, видит, на чьей сто-роне реальная сила, и знает, когда можно ободриться, а когда и спрятаться куда подальше.

Поддакивание коммунистам не мешает хитрому Щукарю резать по примеру других свой скот, из-за чего он в очередной раз попадает в смешную ситуа-цию. Заболев от обжорства «животом», дед идет за по-мощью к Мамычихе. Не она, а Давыдов помогает ему избавиться от ненавистной махотки и советует реаль-ные способы избавления от недуга. Живучий Щу-карь, едва оправившись, идет по хутору и каждому встречному рассказывает, как приходили к нему ком-мунисты за советом насчет колхозных дел. «Неуправ-ка без меня у них»,— серьезно заявляет он и поднима-ет на собеседника свои «выцветшие ликующие глаз-ки, угадывая, какое впечатление произвел его рассказ».

Врет дед бесконечно и отчаянно. «Неподвластная сила заставляла его говорить такое, от чего он через несколько минут с удовольствием бы отрекся»,— со-общает автор. Небылицами старик пытается скрасить свое реальное положение на селе, замаскировать уны-лую долю неудачника и острым словом привлечь к себе внимание хуторян. Во многих эпизодах Щукарь выступает как бездельник и тунеядец, стремящийся поживиться за счет других. Он без зазрения совести съедает выделенное на всю бригаду сало, всерьез соби-рается стать артистом только затем, чтобы иметь лег-кую, «птичью» жизнь. Нагульнова дед просит выде-лить ему шубу из конфискованного у кулаков имуще-ства и при этом горделиво говорит о ней: «Своим горбом заработал». В уговорах Щукарь щедр на лесть. «Макарушка, соколик»,— обращается он к Нагуль-нову, вымаливая у него шубу. Щукарь — неисправи-мый хвастун. Получив требуемое, он цокает языком и хвастается перед казаками своей добычей, сопровождая рассказ о ней очередной небылицей. Глазки его при этом сыто жмурятся и снова ликуют. Желание по-хвастаться не доводит деда до добра. Об этом красно-речиво свидетельствует история с покупкой у цыган лошади.

Направо и налево рассказывая о своих подвигах, Щукарь на самом деле остается трусом. Терпеливо пе-режидает он бабий бунт, закопавшись в сено.

Старик осознает подлинное отношение к себе со стороны хуторян. Стремясь поднять свой авторитет в бригаде, Щукарь решает побаловать пахарей вкусной кашей. Не испытывая мук совести, он крадет курицу, но помимо нее в каше оказывается еще и «вустрица», вместе с водой зачерпнутая дедом в ближайшем мел-ководном пруду. Щукарь чрезвычайно находчив. Он мгновенно находит объяснение попавшей в кашу ля-гу шке. "

Старик не оставляет надежды вступить в партию. «Мне, брат, всею жизню при жеребцах не крутить-ся»,— деловито заявляет он Нагульнову и выспраши-вает, какая ему теперь должность полагается. Партия ему нужна, чтобы с «портфелью» ходить и ничего не делать.

Исключительно ради важности ходит Щукарь чи-тать с Макаром книжки. В них он мало что понимает и непонятные слова трактует по-своему: «акварель» — хорошая девка, «бордюр» — гулящая баба и т. д.

Несмотря на возраст, дед Щукарь — большой про-казник. Обманом он заставляет молоденькую девушку пройтись с ним под ручку и ухитряется чмокнуть ее в щеку. Старик искренне любопытен. В преклонном воз-расте решает освоить он катание на велосипеде.

Это прозвище. Получил его Щукарь в детстве после того, как, пытаясь откусить крючок с удочки рыболова, сам попался на удочку. Приведу отрывок полностью. Рассказывает сам дед Щукарь: «…Десятый год мне шел, и тут я был натурально пойматый на крючок… - На какой крючок? - удивился Давыдов, слушавший Щукарев рассказ не без внимания. - На обыкновенный, каким рыбу ловят. Был у нас в Гремячем в энту пору глухой и ветхий дед по прозвищу Купырь. Зимой он куропаток ловил венгерками и крыл шатериком, а летом так и пропадал на речке, удочками рыбалил. У нас речка тогда была глубже, и даже лапшиновская мельничушка об один постав на ней тогда стояла. Под плотиной сазаники водились и щуки огромные; вот дед, бывалоча, и сидит возля талового кустика с удочками. Разложит их штук семь, - на какую за червя ловит, на какую за тесто, а то и за живца щуку поджидает. Вот мы, ребятишки, и приладились у него крючки откусывать. Дед-то глухой, как камень, ему хучь в ухо мочись, все одно не услышит. Соберемся мы на речке, растелешимся вблизу деда за кустиком, и один из нас потихонечку в воду слезет, чтобы волны не пустить, поднырнет под дедовы удочки, крайнюю леску схватит - жик ее зубами, перекусит и обратно под кустом вынырнет. А дед выдернет удилищу, ажник задрожит весь, шамчит: «Опять откусила, треклятая? Ах ты, мати божия!» - это он про щуку думает и, натурально, злобствует, что крючка лишился. У него-то крючки лавошные, а нам, бывало, покупать не за что их, вот мы вокруг деда и промышляем. В один такой момент добыл я крючок и поинтересовался другой откусить. Вижу, дед занялся насадкой, я и нырнул. Только что потихонечку нашшупал леску и рот к ней приложил, а дед ка-ак смыканет удилищу вверх! Леска-то осмыгнулась у меня в руке, крючок и промзил верхнюю губу. Тут я кричать, а вода в рот льется. Дед же тянет удилищу, норовит меня вываживать. Я, конечно, от великой боли ногами болтаю, волокусь на крючке и уж чую, как дед под меня черпачок в воде подсовывает… Ну, тут я, натурально, вынырнул и реванул дурным голосом. Дед обмер, хочет крестное знамение сотворить и не могет, у самого морда стала от страха чернее чугуна. Да и как ему было не перепугаться? Тянул щуку, а вытянул парнишку. Стоял, стоял он, да, эх, как вдарится бечь!.. Чирики с ног ажник у него соскакивают! Я с этим крючком в губе домой прибыл. Отец крючок-то вырезал, а потом меня же и высек до потери сознательности. А спрашивается, что толку-то? Губа обратно срослась, но с той поры и кличут меня Щукарем. Присохла на мне глупая эта кличка… ».

Кстати, в Ростове-на-Дону деду Щукарю поставлен памятник.

Юмору и комическому началу вообще в романе М. Шолохова отводится особая роль. Несомненно остроумный и как человек, и как писатель, автор не жалеет комических черт, описывая героев, которые ему симпатичны.

Смешные сцены романа не только развлекают читателя, делая сам процесс чтения более интересным и занимательным, но и позволяют глубже проникнуть во внутренний мир его персонажей. Можно сказать, что ключевым словом к пониманию характеров героев является то самое слово «чудинка», которое прозвучало в разговоре Давыдова с возницей Иваном Аржановым.

Иван тогда показал Давыдову кнутовище, которое он вырезал из ветви вишневого деревца. Росло деревце, стройное и красивое, пришел человек и сделал из него кнутовище - то есть палку, прямую, голую и негнущуюся. Так и сам человек: если есть в нем чудинка - тогда он живое деревце, а нет чудинки - тогда и не человек это вовсе, а мертвая палка.

Разумеется, наибольшую долю комического содержит в себе образ деда Щукаря. Он то и дело попадает в забавные ситуации, о которых потом с удовольствием рассказывает; при случае (а случай для деда находится почти всегда) Щукарь пускается в очень умные, по его мнению, рассуждения на самые разнообразные темы. Все это вызывает улыбку и смех не только у других действующих лиц романа, но, разумеется, и у читателя.

Сама жизнь деда Щукаря началась с досадного недоразумения: повитуха предсказала, что он станет генералом. Ждал-ждал Щукарь своего «генеральства» долгие годы, да так и не дождался. Он не только в генералы не попал, но даже и на военную службу простым казаком его не взяли. А все потому, что здоровье свое он подорвал еще в младенчестве: после того как пьяные поп с дьяком окрестили младенца в крутом кипятке, тот так кричал, что нажил «грызь», то есть грыжу.

Прозвище свое Щукарь получил в детстве. Вместе с другими мальчишками он повадился откусывать под водой зубами крючки у старого, глухого, как пень, рыболова. Однажды он и попался на крючок, словно щука, после чего и стал на всю оставшуюся жизнь Щукарем.

Дальше - больше. За что - неизвестно, но невзлюбили Щукаря все окрестные собаки, да и другие животные. И быки на него нападали, и свиньи, и хорьки, и змеи его кусали. - в общем, с животным миром родного края Щукарь познакомился основательно.

Не было в Гремячем Логе человека, от мала до велика, который не смеялся бы над дедом Щукарем, - благо, повод всегда или почти всегда находился. Да, люди смеются над ним, но в то же время они испытывают к нему несомненную симпатию. Когда Щукарь вольно или невольно начинает «развлекать» казаков, собравшихся, например, на колхозном собрании, пожалуй, один лишь Макар Нагульнов предпринимает попытки остановить потоки красноречия, которые дед обрушивает на головы своих благодарных слушателей.

Можно сказать, что практически в каждом человеческом коллективе есть такой дед Щукарь, который немного нелеп, смешон, но все-таки всем симпатичен. Во времена коллективизации, когда в жизни простых людей вообще не было особых поводов для веселья, тоску гремяченских казаков гнали прочь незлобивые россказни неунывающего деда.

Особенно интересны и примечательны отношения деда Щукаря с «рыцарем мировой революции» Макаром Нагульновым. На людях Нагульнов всегда старался сохранить серьезность и покрикивал на деда Щукаря по поводу, а зачастую и без повода. Действительно, какие уж тут смешки, когда не сегодня-завтра должна грянуть мировая революция.

Но тот же мрачный и неулыбчивый Макар ночами слушает вместе с дедом Щукарем стройный хор гремяченских петухов. Нагульнов изучает английский язык, а рядом с ним примостился дед Щукарь и читает словарь «по догадке» - видит без очков лишь слова, напечатанные крупным шрифтом, а о том, что напечатано шрифтом помельче, он лишь «догадывается». Такое «мирное сосуществование» в ночные часы Нагульнова и Щукаря не только комично, но и трогательно.

Примечательно также, что один и тот же петушиный хор они слышат и воспринимают по-разному: набожный дед Щукарь при этом вспоминает пение в архиерейском соборе, а лихой рубака Нагульнов мечтательно вздыхает: «Как в конном строю!»

Несмотря на то что Нагульнов при каждом удобном случае «шпыняет» деда Щукаря, старик, тем не менее, называет его не иначе как «Макарушка». Похоже, что Щукарь, которого Бог обделил детьми, любит Нагульнова как родного сына.

Интересно, что при более внимательном и вдумчивом чтении романа обнаруживается следующая деталь: под маской балагура и «пустомели», которую всю жизнь носит на своем лице дед Щукарь, скрывается человек мудрый, трезвомыслящий и, главное, не боящийся высказывать крамольные мысли.

Именно дед Щукарь как бы между прочим говорит, что при Советской власти дураки, конечно, «вымерли», но. новые народились и притом в огромном количестве! И этих, новых, как и старых, «не сеют, не жнут», а они сами растут.

А чего стоит замечание Щукаря, которое он адресует Нагульнову, когда тот в очередной раз прерывает его во время собрания. Дед напоминает Макару, что когда тот на первомайские праздники полдня разглагольствовал о мировой революции, то говорил все одно и то же, и скучно до невозможности. Щукарь даже признается, что во время выступления Нагульнова он не стал его слушать, а нашел место на лавке поудобнее, свернулся калачиком, да и заснул.

Любому другому, кроме деда Щукаря, такие высказывания скорее всего не сошли бы с рук. За такие речи в те времена вполне можно было угодить под статью о «контрреволюционной агитации». Так что не так прост дед Щукарь, как это принято считать.

И вот однажды старик навсегда перестал шутить и балагурить. Случилось это после того, как были убиты Давыдов и Нагульнов. Именно их смерть повлияла таким образом на неунывающего прежде Щукаря. Это означает, что чужое горе способно ранить его куда сильнее, чем свое собственное. А ведь несмотря на то что сам Щукарь столько раз за свою долгую жизнь оказывался на краю гибели, ни разу опасность и беда, угрожавшие лично ему, не могли поколебать его жизнеутверждающего оптимизма.

Без всякого преувеличения и излишнего пафоса мы с полным основанием можем утверждать, что дед Щукарь - это истинно народный образ, оттого-то и стало его имя нарицательным.

Разумеется, комическое в романе связано не только с образом деда Щукаря. Свою «чудинку» имеет большинство действующих лиц произведения. Тот же Семен Давыдов, человек непростой судьбы, которого партия послала в казачий край отнюдь не для того, чтобы «шутки шутить», достаточно часто обнаруживает любовь к шутке, к острому словцу, да и собственное умение шутить.

Уже на первых страницах романа, когда казаки шутят над щербатыми зубами приезжего, Давыдов не стесняется поиронизировать над самим собой, чем сразу же завоевывает симпатию местных жителей.

Когда в хуторе вспыхивает бунт и женщины, требуя у Давыдова ключи от колхозных амбаров, начинают его по-настоящему избивать, Семен выбирает для себя одно-единственное средство защиты - шутку. Он не переставал шутить даже тогда, когда у него от боли перехватывало дыхание.

Думается, что если бы не природное чувство юмора, то Давыдову не удалось бы сплотить вокруг себя и своих товарищей-коммунистов, остальных казаков и организовать колхоз, что называется, «малой кровью».

Особенно трогательным и человечным выглядит природное чувство юмора Давыдова, когда он общается с детьми - например, с мальчиком Федоткой. Давыдов обладает особым талантом: он умеет общаться с детьми на равных, а ведь большинство взрослых со временем утрачивают эту способность. Достаточно вспомнить, как Давыдов и Федот-ка смеются над щербатыми зубами друг друга и выясняют, у кого зубы в конце концов вырастут, а у кого - нет. И тогда становится понятно: ведь Давыдов по сути своей - «большой ребенок». Оттого-то, возможно, он так робок в общении с женщинами - что с Лушкой, что с Варюхой-горюхой.

Давыдов чувствует себя своим среди детишек, Нагульнов, затаив дыхание, слушает петухов, Разметнов буквально влюбляется в голубей. Вот она, та самая «чудинка», которая делает их настоящими людьми.